Родители тайно назначили меня нянькой на Новый год — я отменила банкет за 120 тысяч и оставила всю семью без праздника

Posted on Истории 669


— Да не переживай ты, Вера, всё под контролем! — голос матери гремел из кухни, перекрывая звук открывающейся входной двери. — Маринка всё оплатила, всё организовала и сама притаранит. А потом пускай с мелкими возится, чего ей ещё делать? Всё равно без пары, за столом только место занимать будет. Хоть проку от неё добьёмся.

Я застыла в прихожей, сжимая в руках пакет с продуктами. Зашла просто так, проведать родителей после смены. Мама стояла ко мне спиной, увлечённо строча что-то в мессенджере.

— Шестеро детей наберётся, прикинь. Федька с Глебом, Танькины сорванцы, у Светки пацан, да Ленкина дочка. Марина вывезен, она же каждую субботу на племянниках тренируется. Набила руку.

Я беззвучно опустила пакет на линолеум. Картинка сложилась. Полгода я откладывала деньги, чтобы оплатить этот роскошный банкет на двадцать пять персон. Мама ведь так просила: «Мариночка, ты же хорошо получаешь, давай сделаем праздник, чтобы все ахнули». Оказалось, я купила себе билет на роль бесплатной няньки. Пока родня будет произносить тосты, я буду работать аниматором в детской.

— Ну ты же понимаешь, одиночки всегда рады быть полезными, — вещала мать, абсолютно уверенная в своей правоте. — А куда ей деваться? К нам приедет, а то кисла бы дома перед теликом.

Я развернулась и вышла из квартиры, стараясь не скрипнуть дверью.

Пять минут в машине я просто смотрела на падающий снег. Перед глазами проплывали мои субботы. Антон и Ольга выгружали детей у подъезда в восемь утра, даже не глуша мотор. «Ты же всё равно свободна, а нам выдохнуть надо, неделя была аховая». И я вела мальчишек в парки, кормила их, покупала конструкторы. Весь день. Пока брат с женой отсыпались или пропадали в ресторанах.

Мои попытки возразить разбивались о глухую стену. «Марина, не будь эгоисткой, помогай родным, — чеканила мать. — У Антона семья, заботы. А ты одна, тебе что, трудно?» Отец лишь поддакивал, не отрываясь от экрана: «Брат старший, ему в разы сложнее, не качай права».

Неделю назад я перевела финальный взнос за ресторан. Мама тогда написала: «Золото, а не дочка! Приезжай тридцатого, поможешь». Я-то думала — с декором или гостями. А выяснилось — я просто удобный инструмент.

Телефон пискнул. Сообщение от подруги: «Марин, последний вагон! Вылетаем тридцатого утром на Кавказ. Домик в горах, нас четверо. Ты как?» Я тут же набрала номер кейтеринга. — Здравствуйте, я хочу аннулировать заказ на тридцать первое число. Фамилия Крылова. Менеджер начала объяснять правила: — Отмена возможна, но предоплата невозвратная. Тридцать процентов мы удержим. — Отменяйте.

Я сбросила вызов и написала подруге: «Бронируй. Лечу». В груди разлилось странное спокойствие.

Тридцать первое декабря. За окном — сияющие вершины Приэльбрусья, в руках — кружка какао. Вокруг друзья, смех, и впервые за долгое время — ощущение, что я на своем месте. Телефон взбесился. Мать. — Марина, где стол?! — она почти визжала. — Люди на пороге, а доставка молчит! — Потому что я всё отменила. Еще неделю назад. Наступила оглушительная тишина. — Что? — Я отменила праздник. И меня не будет. — Ты в уме вообще?! — мать сорвалась на крик. — У нас двадцать пять гостей! Мне им что, в глаза плевать?! — Скажи им как есть. Что я отказалась работать прислугой на вечеринке, за которую сама же и заплатила. — При чём тут прислуга?! Какая ещё прислуга?! — Я слышала твой разговор с тётей Верой, мам. До единого слова.

В трубке снова повисла пауза. — Да что в этом такого?! Детям нужен глаз да глаз, кто-то должен был… Ты бы всё равно… — Скучала за общим столом? Ведь «одинокие всегда рады помочь», не так ли? Её голос дрогнул. — Ты не так поняла! Это было к слову! — Нет, так. «Хоть какая-то польза» — это твоя цитата. — Марина, кончай этот цирк! — мать перешла на сталь. — Живо прилетай сюда, будем разбираться! — Я на Кавказе. Встречаю Новый год с теми, кто видит во мне личность, а не функцию.

Я отключила телефон. Подруга мягко приобняла меня. Это был самый честный Новый год. Без липовых улыбок и чувства долга.

Третьего января они ждали меня у подъезда всей делегацией: мать, отец, Антон с Ольгой. — Проходите, раз уж приехали, — я спокойно открыла дверь. Едва зайдя в квартиру, Антон взорвался: — Ты хоть соображаешь, что устроила?! Гости в шоке, дети в истерике, мать с сердцем слегла! — И как выкрутились? — я посмотрела на него в упор. — Заказали пиццу! Представляешь, какой позор? Родители Ольги были в осадке, тётя Вера через час сбежала! — Ну, голодным никто не остался. Уже прогресс. Мать выступила вперёд, её трясло: — Как у тебя рука поднялась?! Мы же семья! — Семья? — я горько усмехнулась. — Семья — это когда ценят каждого. А у нас? Я каждую субботу заменяю твоим детям мать и отца, чтобы Антону жилось сладко. Я содержу ваши праздники. А в ответ получаю клеймо «бесполезной одиночки», которой место в детской. — Всё было не так! — мать всплеснула руками. — Я хотела, чтобы ты не чувствовала себя лишней! Чтобы была нужна! — Нужна? «Хоть какая-то польза» — это ты так заботу проявляешь? Она отвела глаза. Антон нахмурился: — Ты про что вообще? — Спроси у мамы. Она распишет тебе план на тот вечер: я нянчу шестерых детей, пока вы пьёте за моё здоровье. Ведь мне всё равно «некуда деваться».

Ольга подала голос: — Ты просто эгоистка. Мы столько для тебя делаем… — Что именно? — я пресекла её попытку на корню. — Хоть один пример приведи. Тишина стала ответом. — Вот и всё. Я помогаю — это ваша норма. Я плачу — это ваша привилегия. Ты, Антон, подкидываешь мне пацанов, даже не удосужившись спросить о моих планах. А когда я пыталась это обсудить, вы хором пели: «Помогай семье». — Мы не думали… — пробормотала мать. — В том-то и беда. Вы обо мне вообще не думали. Я для вас — удобная опция. Отец тяжело выдохнул: — Марин, мы же тебя растили, любили… — Вы любили комфорт Антона. Его детей, его свободное время. Я всегда была на подпевках. Мать зашмыгала носом: — Ты обязана извиниться! Ты всем испортила жизнь! — Нет. Я больше не буду «удобной» Мариной. Извиняться мне не за что.

Антон дернул ручку двери: — Знаешь что? И не надо. Живи как хочешь. Одна. Без нас. — Договорились.

Моё спокойствие их явно выбесило. Они ушли, громко хлопнув дверью. Я открыла окно, впуская холодный воздух, чтобы окончательно выветрить этот разговор.

Через полтора месяца в семейном чате появилось сообщение от Антона: «Исключаем Марину из всех встреч, пока не приползёт с извинениями». Мать лайкнула. Отец промолчал. Я просто вышла из группы.

Мои субботы стали бесконечными. Бассейн, поездки в соседние города, театры. Деньги, которые я раньше вливала в «семью», теперь работали на меня. Как-то в магазине я столкнулась с Ольгой. Она стояла у полок с кашами и жаловалась кому-то в трубку: — Да сил уже нет… Каждые выходные сама с ними, Антон вечно на работе… Марина раньше хоть как-то выручала… Да, разругались… Нет, не пишет… Гордая стала.

Я прошла мимо. Внутри не шевельнулось ни капли жалости.

В марте звякнул телефон. Отец. — Как ты там, Марина? — Всё отлично. — Мать просила передать… В общем, у Антона юбилей скоро. Хотели позвать. Поговорить по-человечески. — Я занята в эти даты. — Совсем? Прямо насовсем? — Пап, если хочешь увидеть меня — приезжай один. Попьем чаю. Просто так, без условий. Он долго молчал. — Я подумаю.

Больше звонков не было. Семья, построенная на чувстве вины и использовании, — это не тихая гавань. Это тюрьма. Я вышла на свободу и жалею только об одном — что не сделала этого гораздо раньше. Самое горькое предательство — это когда ты предаешь себя, чтобы другим было удобно.

← Жми "Нравится" и читай нас в Фейсбуке


Вам также будет интересно

4